| Друзья человечества - 1. Антонио Бручиоли |
[Mar. 31st, 2018|11:37 pm]
wyradhe
|
Друг человечества Антонио Бручиоли (см. Л.С. Чиколини, Социальная утопия в Италии, 16 - начало 17 в., 1980, с. 151-178, плюс доступные в сети издания «Диалогов» 1526 и 1544 гг.
1526:
https://archive.org/details/bub_gb_09KDTIe5RjMC
1544: https://books.googleusercontent.com/books/content?req=AKW5Qac9c6B6rnUSP26ELA63JXG4SSHtXM8znntdo6qB8TRv0MdOmKWwjWfTZm-_44957RNsELLklI5VHXoyL1s20QK0quxzoEc-6i9AbHiTfRj1SObBIcywqynSSqx3hX_oOz-TNZr08M24XCr_db2Cc_j36l_P83vYQp5nn91zKqycsE9rJE9rPqvs-Ud3kXgum3W5yAohHQUgAepTYAkiC0j3CVzlSeNhfIT9EDLsjCmIA_NiFNDTDSLP_E21W6Fc12m_FYW7BTeJq6hB2kQ2ETD7gbRWkR1D0VGbP4-TquLwSyNacJk ).
Антонио Бручиоли (1498-1566) – один из виднейших гуманистов Италии, создатель полного перевода Библии на итальянский с еврейского и греческого; огромный труд его на морально-политические темы «Диалоги» с 1526 года в течение 20 с небольшим лет переиздавался в целом и частями несколько раз (1526, 1529, 1537, 1538, 1544, 1545), был весьма востребован и знаменит.
Бручиоли – человек умеренный. В то время как многие гуманисты ратовали за общность имуществ, а то и труда (иногда и за запрет семьи, и за общность жен) для обеспечения должного равенства и искоренения паразитизма и мироедства, Бручиоли полагает, что искомое равенство и искоренение нетрудовой жизни можно обеспечивать и без таких крайностей, с сохранением частной собственности, частного хозяйствования, и что оно не должно даже быть полным.
Критическую часть Бручиоли я не рассматриваю, она обычна: общество погрязло во зле, тиранические иерархические государи/государства, а также богачи угнетают людей, эксплуатируя их и поедая их труд и жизни ради своих прихотей; мир исполнен преступлений, невежества, глупости и страданий; нетрудящиеся паразитируют на трудящихся; в то время как первые утопают в роскоши, вторых ради этого обрекают на погибель, тяжкий труд и нищету. Люди оказываются хищниками друг для друга, попиратели прав и свобод друг друга, особенно сильные - слабых; но и бедняки заражены из-за своего положения злобой и завистью, и многие из них совершили бы немало зла против общества и всех, кто богаче их, дай им волю таким, какими они в своих бедах стали. Все это необходимо коренным образом изменить, устроив общество на мудрых основаниях. Этот блок совершенно одинаков у Бручиоли ли, Мора ли, Гевары ли (не того, который Эрнесто, а того, который Антонио) - да у кого попало, хоть в 16, хоть в 19, хоть в 21 веке. Так что дальше я просто буду отсылать к этой преамбуле как к анекдоту номер 16, независимо от доли истинности, содержащейся в вышереченном описании.
Правильное (не идеальное, а просто правильное) общество Бручиоли рисует так. Это республика, ядром которой являются 1,2 – 2 тыс. полноправных мужей-граждан (что значит, что в полноправное гражданство, считая с семьями, входило примерно 10-20 процентов населения). Ремесленники и крестьяне, кормящиеся собственным физическим трудом, и таковые же торговцы, в полноправное гражданство не входят; не имеют они права и занимать должности, требующие образования. Полноправные граждане – это лица, имеющие собственность, позволяющую им без какого-либо труда (это не значит, что они освобождены от труда!!! Это значит, что они имеют такую собственность!) извлекать из нее (от сдачи ее в аренду, применения наемного труда, применения труда рабов, у кого есть) доход от 500 до 600 дукатов в год. В те времена рядовой бочар мог без голода и страданий прожить на 50 дукатов в год, а венецианские патриции извлекали из своих владений и предприятий доход в тысячи и десятки тысяч дукатов в год.
Полноправные граждане выбирают из своего числа магистратов и огромный совет в несколько сот человек; в совете за несколько лет должны поучаствовать все полноправные граждане. Народное собрание, представляющее все население, включая полноправных граждан, избирает (явно не по системе 1 человек = 1 голос) глав церкви, священников и учителей, а также неким образом участвует в выборах высших руководителей.
Остальное население разделяется на нижеследующие цензовые группы: зажиточных, не достигающих годового дохода в 500 дукатов; ремесленников и иных подобного рода людей города; крестьян и прочих физически трудящихся сельской округи. Переход из группы в группу с изменением профессии и достатка, которого человек каким-то образом добился, несомненно, не исключен. Полноправные граждане не занимаются физическим трудом.
Если и существуют каким-то образом немногие богачи, то они не имеют полного гражданства, и, более того, не имеют права служить в войске. Но вообще появиться им неоткуда, разве что в виде крайнего индивидуального исключения.
Республика стремится обеспечить имущественное равенство («эквалита и индифференца» - равенство и неразличие) между полноправными гражданами и по возможности между гражданами вообще, чтобы все они были в равном «среднем, умеренном состоянии» (медиокрита). «Благо общественное всегда должно ставиться выше блага частного». Необходимо избегать «поляризации» (термин Бручиоли) общества. Специальный закон определяет для каждой семьи положенный объем собственности, причем у всех полноправных граждан он один и тот же. Каждые 10 лет проводится переучет собственности: у кого за это время ее стало больше – у того излишек отнимают в пользу общую; у кого за это время ее стало меньше – тому додают за счет общества. Вероятно, такие же поравнения проводятся для каждой из прочих цензовых групп. Законы требуют, чтобы все средства, которыми располагает человек, шли либо на потребление, либо были вложены в то или иное производительное дело; накапливать, откладывать впрок, и, видимо, помещать средства в долговые обязательства (отдавать в рост) запрещено. Законы требуют расходовать получаемые тобой доходы «щедро», часть тратя на одаривание других. Законы требуют отдавать другим движимое имущество, в котором не испытываешь надобности (= которым человек не пользуется и нет видимых причин ожидать, что вооспользуется) сам. Таким образом, нельзя накапливать ни денег, ни вещей: то, что ты не можешь потребить с семьей сам или вложить в производительное дело, положено передавать другим.
Запрещается в норме продавать полученные в наследство имущества. По наведению от прочих мест трактатов получается, что если это движимые имущества, то их надо либо потребить и вложить в дело, либо отдать другим; если же недвижимые, то их нельзя продавать: в год очередной десятилетней ревизии их тебе оставят, если они не превысят установленный для всех размер, а если твоя недвижимость его превысит, то излишек срежут и передадут в общественное распоряжение. «Как во время войны дозволено, чтобы некоторые граждане погибали ради сохранения всего народа», так необходимо, чтобы люди не получили в свою собственность свои (по наследству) вещи и не могли их продавать в свою пользу, ибо это приведет к тому, что кто-то накопит богатства и выйдет из «среднего» состояния («медиокрита»), равного другим средним состояниям. Приданые запрещены, помимо скромных подарков. Зажиточные люди не имебт права принимать и оставлять у себя подарки, но могут и должны делать подарки беднякам. Такие законы о приданых, наследствах и подарках призваны предотвратить неравномерное накопление благ из-за неравномерности получения обычных приданых и наследств, то есть неравенство.
Особые законы ограничивают развлечения и потребления умеренным уровнем. Запрещается сооружать дворцы и загородные виллы, игорные дома, помещения, «где пьянствуют и предаются разврату». Устанавливается надзор за повседневной жизнью и потреблением. Все дома должны быть одинаковыми и скромными, все жители должнеы носить одинаковую скромную одежду одинакового покроя; запрещены золотая отделка, жемчуг, шелк и т.д. Дополнительные ограничения установлены для женщин: незамужние и вдовы должны носить черную вуаль, закрывающую лицо, замужние могут ходить с открытым лицом; женские платья обязаны быть длинными, неяркого цвета, с закрытым воротом. За нарушение всех этих правил полагаются суровые наказания, ибо всякая неодинаковость ведет неприязни, раздорам и ослаблению общества.
Специальный закон о труде требует, чтобы все жители работали. Полноправные граждане по этому закону занимаются не физическим трудом, а умственным, образовательным, должностным и т.д. Но жить праздно запрещено, имеешь ли ты нужный для этого доход или нет.
Закон вменяет всем в обязанность вести хозяйство рачительно и заботливо. Специальный государственный магистрат ведет постоянный надзор за сельским хозяйством, следя за тем, чтобы хозяева не вели его нерачительно, и предписывая разные меры для повышения урожайности, улучшения почв и т.д. Сеять и разводить прям что хошь нельзя: государство принудительно ограничивает, например, виноградарство и резко сужает его, и, наоборот, усиливает хлебопашество.
Все эти меры, по Бручоли, призваны, не лишая людей собственности на имущества, семьи и отдельного хозяйствования, обеспечить не только большое равенство между полноправными гражданами, но и сильнейшее перераспределение от них ко всем остальным, что приведет к материальному сближению между всеми. В самом деле, вот у тебя, полноправного гражданина, есть доход в 500 дукатов. Но потратить их на пирушки, на женщин, на подарки кому-либо, кроме бедняков, на роскошные дома, нарядные одежды, вообще на роскошь ты не можешь – все это запрещено; потратиться на частное образование – тоже не можешь, образование бесплатное и общественное, и и.д.; а между тем откладывать эти дукаты или давать их в долг под проценты тоже запрещено, и все, что ты не потратил на потребление или на найм работников (причем только работников, занятых в труде, специально признанном общественно-полезным – оплатить золотшвеек ты не можешь, ибо само это ремесло запрещено), ты должен передать бесплатно «другим». То есть ты эти свои 500 дукатов вынужден будешь в основном раздать в подарки беднякам, передать в общественный фонд или вложить в оплату общественно-полезных трудов. На твое потребление тебе останется не так чтоб намного больше, чем есть у тех самых крестьян и ремесленников, каковые не суть полноправные граждане. Отличаешься ты от них по потреблению и личному образу жизни главным образом тем, что они трудятся физически, а ты – не физически; но трудиться должны все. Иными словами, это советский социализм (вот трудяга на заводе, вот дОцент с пОртфелем на непыльной работе), скрещенный с номинальной частной собственностью и частным ведением хозяйства; чудодейственное скрещение получается за счет ограничения потребления. Твои 500 дукатов ежегодного дохода, десятикратно превосходящие не-нищий и не-голодный заработок рядового труженика 16 века, пройдут через тебя, как через решето и прольются на тех самых рядовых тружеников, отчего они и сами станут получать отнюдь не по 50 дукатов. А при этом хозяйство ты ведешь с частной инициативой! А если ты не захочешь рачительно вести такое «свое» хозяйство, доходы от которого побегут у тебя между пальцами, так на то Бручиоли ввел свой магистрат, надзирающий за рачительностью..
Специальные законы регламентируют повседневную жизнь – как именно правильно почитать родителей, как именно трудиться, как именно строить семейные отношения. Цель законов – «не позволять людям портиться» и «заставлять их жить, как подобает». Браки людей, неравных в имущественном отношении, запрещены, так как это чревато размолвками в семье. Мужчинам не разрешено жениться на иностранках. Не испросив и не получив разрешения мужа, жена не имеет права выходить из дома и просто вступать в разговор с посторонними мужчинами. Женщины исключаются из всякой деятельности, кроме ведения домашнего хозяйства и заботы о детях (ничего похожего в Италии времен Бручиоли не было). Естественно, соблюдение законов о добрых нравах обеспечивается суровыми наказаниями.
Дозволено иметь ровно столько детей, сколько нужно для продолжения рода (то есть, вероятно, на каждую супружескую пару – двух-трех детей, судя по правилам на аналогичную тему у де Гевары). Иначе, если у разных семей будет разное количество детей, это поведет к неравенству (по понятным причинам: дети, в том числе как наследники, окажутся в разных условиях, - чем их больше, тем меньше достанется каждому; разные семьи будут располагать разным количеством рабочих рук – тут уже в фору многодетным. Да и весь рассчитанный баланс числа людей и ресурсов пойдет трещать). Сверхлимитные дети, родившиеся у кого-то в нарушение этого ограничительного закона, подлежат неукоснительному выселению в чужие страны.
Большая красота рассматривается как вредное явление, ибо вызывает зависть, а вместе с ней злобу и вражду; но специальных мер против нее нет.
Государственная религия – ортодоксальное христианство, организованное в церковь; ее главы, священники и пр. – выбираются всем народом из числа полноправных граждан. Запрещены силой закона любые секты, языческие практики и идопоклонство, ереси, прорицания, любые магические приемы, астрология, даже снотолкования, ибо все это отрывает людей от истинной веры. Тем не менее специальной церковной инквизиции быть, похоже, не должно; обеспечением указанного запрета должны заниматься светские власти. Священники должны действовать и бороться с ересями и пр. не насилием, а убеждением, насильственные меры – монополия государства.
С трехлетнего возраста все действия, дозволенные для детей – «все движения, действия, игры, забавы, в общем, все занятия» - должны быть наполнены тренировочным смыслом, а именно, «быть точными копиями тех дел, к которым впоследствии они будут, по вероятности, представлены». Никаких иных игр и забав, тем более праздного времяпрепровождения, для детей не допускается. Детей нельзя ни баловать, ни наряжать. Их следует приучать терпеть жару и холод и вообще быть выносливыми.
Школьное образование (по крайней мере для полноправных граждан, но похоже, что хоть какое-то школьное образование положено для всех) – обязательное, всеобщее, бесплатное (за общественный счет). Необходимая и ключевая составляющая школьного образования – «филосфия Божественного», которая должна воспитать в детях уверенность в «сладкой жизни без тирании» (= при действующих порядках) и «мерзости тиранического государства» (то есть обычного государства 16 века, с невыборной монархией, отсутствием «равенства» и пр.). Познание подразделяется на три вида: умозрительное, активное и «направленное на наслаждение»; первые два надо развивать, с третьим бороться и сдерживать его.
****
Ой, а можно, а можно я лучше менее хуже хоть с Эль Валентино или Тревельяном? Та идея, что лучше уж от первого из них сдохнуть при случае плохой смертью, а при втором в случае сильного неурожая и голода сдохнуть от голода или тифа без должной помощи, чем жить в государстве Бручиоли его хорошей жизнью, - она далеко не так нерассудительна, как кажется на первый взгляд. А ведь Бручиоли еще очень, очень умеренный. |
|
|
