Прежде чем разбирать рассказ Любови Брежневой в деталях, необходимо а) оговорить сразу, что _точное_ соответствие действительности в нем заведомо нарушается, и нарушается сильно; б) привести (пока без ссылок - их я расставлю чуть позже в этом же посте) сводку независимо и твердо известных фактов о жизни Брежнева в 1920-х - 1937/38. Только сравнивая эту сводку с рассказом Любы, можно будет продвинуться в его анализе.
Что касается а), то достаточно указать на два момента:
- по рассказу Любы, Брежнев в 1927 на Курщине, работая землемером, был свидетелем кампании по ликвидации кулачества как класса и депортации кулаков, а после того в конце 1927 г. уехал на Урал.
В начале сентября 1927 Брежнев (это известно твердо по тогдашним документам) действительно еще землемерил на Курщине. И действительно был в течение 1927 вовлечен в противостояние с крестьянами (прежде всего с кулаками и "подкулачниками", т.к. землеустройство в общем использовали как инструмент для их умаления) - настолько, что возник конфликт из-за его требований обеспечить его личным оружием для самообороны в случае чего. На Урале он, согласно его собственной записи в личном листке по учету кадров 1942 года (где он, впрочем, исказил ряд дат, см. ниже), начал работать в 1928 и работал далее. Осенью 1930 он оттуда уехал в Москву. Весной 1931 из Москвы он вернулся в Каменское, где потом и работал. Конечно, и с Урала он мог наведываться в какой-то момент в родные места, в т.ч. в Брежнево, и из Москвы мог там появиться, и тем более из самого Каменского мог в Брежнево заехать.
Но только в 1927 г. не было никакой ликвидации кулачества как класса с конфискацией и депортацией (хотя массовые репрессии против кулаков черноземных районов летом - осенью 1927 г. действительно провели), это началось лишь с 1929/30 и продолжалось в следующие годы, а после отъезда с Урала Брежнев никогда не работал землемером. Таким образом, так, как излагает Люба, дело происходить не могло.
- Никакой осенью 1937 года Брежнев не мог на 2-3 месяца убежать из Каменского в Свердловск, поскольку этой самой осенью он, как доказывают сохранившиеся документы, участвовал в деятельности партбюро Каменского-Днепродзержинска и был зампредгорисполкома того же города (с весны или лета, см. ниже). Кроме того, само-то по себе бегство было теоретически возможно и иногда могло давать спасение (если за время отсиживания человека ту группу энкаведистов и администраторов, которая собралась было его уничтожать, сметало саму, а те, кто их сменял, этого человека трогать уже не стремились - такое сочетание иногда имело место), но вот если зампредгорисполкома - да хоть инженер! - в 1937 исчезает невесть куда на месяцы, а потом появится, как ни в чем ни бывало, то его за одно это исчезновение репрессируют. А если он, скажем, командировку себе оформил, то это не сделает для НКВД тайной место, куда он уехал.
И вместе с тем практически все элементы рассказа Любы (и даже их последовательность) находят прямое соответствие в реальной истории. К чему мы и перейдем.