Деникин.
Блаженны обладающие, или что сказал Бисмарк, а что услышал Аксаков
Есть такое латинское выражение - beati possidentes (досл. "блаженны владеющие" = "благо тем, кто явился фактическим владельцем"). Смысл выражения - в том, что фактическое обладание каким-то добром служит хорошим залогом того, что за тобой это добро и признают как твою собственность; фактический захват образует девять десятых прав на захваченное; кто овладел и удерживает, тот и будет признан собственником того, чем обладает.
В России 1878-1880-х годов было широко распространено убеждение, что князь Бисмарк в начале 1878 года дал этими самыми словами императору Александру II совет занять Константинополь и уж не отдавать его, и тогда-де Европе останется только признать Балканы и Константинополь за Россией. Да вот Александр II по присущим ему слабостям не последовал этому совету...
Писал это Аксаков в "Москве": "Но известно слово, сказанное князем Бисмарком по адресу России, когда мы подходили к Константинополю: Beati possidentes".
Повторял это Данилевский (тот самый, который "Россия и Европа") в статье "Горе победителям": "...Разве не был нам во всеуслышание, еще вo-время, преподан совет, не со стороны газетных политиков и стратегов, на которых присяжные дипломаты имеют, положим, право смотреть свысока, а авторитетным голосом всеми признанного, первого политических дел мастера в Европе? Не произнес ли князь Бисмарк, с кафедры германского рейхстага, своей нагорной проповеди о политическом блаженстве: "Beati possidentes", - сказал он. Кто же, или чтo же заставило нас пренебречь этим советом, заставило добровольно отказаться от обладания [Константинополем] и через это лишиться политического блаженства?"
Совсем уж подробно разъяснял это на старости лет знаменитый военный министр Александра II, Дмитрий Милютин, говоря об "изменническом" поведении Александра II в этом случае по отношению к Отечеству: "Это "я дал слово императрице" долго и тревожно звучало в наших ушах. Тем более, что оно было повторением другого такого же, но, пожалуй, еще более изменнического по отношению к родине. Вы помните, когда мы остановились в Сан-Стефано у ворот Царьграда? Пришли англичане. Их была горсточка - до смешного перед нашей победоносной армией. Ведь вы сами были там, на месте. И Галлиполи был тоже в наших руках. Мы могли бы эти шесть маленьких мониторов не выпустить из Мраморного моря. Даже Бисмарк дал царю, едва ли не в первый и не в последний раз, искренний, дружеский совет: beati possidentes. Великий князь Николай Николаевич умолял его согласиться на бескровное занятие Константинополя. Армия дрожала от нетерпения -- ведь для нее это было бы единственным заслуженным удовольствием за все перенесенное ею... Весь Петербург, вся Россия ждала этого заключительного аккорда, раз и навсегда решавшего кровавый восточный вопрос... И что же: мне и всем, всем царь упорно повторял одно и то же:
-- Я дал королеве Виктории слово.
-- Но ведь Англия сама нарушила свои обещания, помогая туркам в эту войну.
-- Все равно. Она могла обмануть меня, но русский государь должен держать свое слово!
Горчаков убеждал его, что впоследствии Россия морями народной крови своей заплатит за эту роковую ошибку. Мы все доказывали черным по белому, чем это грозит нам в будущем.
-- Да... да... Я сознаю... Все это верно... Вы правы. Разумеется, мы за это поплатимся... Но я дал слово.
Наконец, он согласился и послал главнокомандующему телеграмму. Но прямого провода в армию не было, и с этой высочайшей телеграммой случилось нечто невероятное. Она не дошла до Николая Николаевича. Меня уверяли, что сам Александр ее вернул тайком от нас... Он ведь дал слово!.. "
Очень трогательно (и как не пожалеть императора за то, что он был окружен такими немудрыми людьми в лице даже самых лучших своих сановников! От публицистов чего и ожидать...). Но лучше всего то, что князь Бисмарк России такого совета вовсе - мягко говоря - не давал, хотя роковые слова beati possidentes в связи с ней и с Константинополем и подлинно произносил. Классическая его английская биография пера Ch. Lowe говорит о том же нечто иное: Бисмарк-де сказал что применительно к Восточному вопросу Германия заинтересована только в том, чтобы не произошло всеевропейской войны, КОТОРУЮ МОГЛА БЫ ВЫЗВАТЬ РОССИЯ, ЕСЛИ БЫ ПРОВОЗГЛАСИЛА ПРИНЦИП "БЕАТИ ПОССИДЕНТЕС" (то есть если бы попыталась удержать за собой все, фактически занятое в 1878). Тогда это не только не совет занять еще и Константинополь, а прямо противоположное - Бисмарк предупреждает, что Германия будет против и того, чтобы Россия пыталась удержать за собой даже то, что заняла уже (без всякого Константинополя).
Что он в точности сказал, узнать нетрудно, поскольку соответствующая его речь в рейхстаге от 19.02.1878 по н.с. была опубликована тут же и перепечатана во всех газетах. И сказал он следующее:
...Итак, я считаю, что прийти к соглашению и не оставлять дело неразрешенным до будущих, вероятно еще более неудобных [для соглашения] времен – и в интересах самой России, и в интересах всех остальных. Что Россия могла бы склониться к тому, чтобы посредством войны понуждать остальные европейские державы признать изменения, которые она полагает необходимыми – это я считаю предположением, лишенным всякого вероятия. Россия, возможно, и удовлетворилась бы [нем. кондиционалис I ] мыслью «beati possidentes», если бы не смогла достичь соглашения сейчас. Тогда встает уже другой вопрос: готовы ли те, кто недоволен русскими договоренностями [с турками] и в первую очередь преследует подлинные, собственные материальные интересы – готовы ли они вести войну против России, чтобы вынудить ее смягчить свои требования, отказаться от их части, рискуя опасностью того, чтобы – если бы удалось принудить Россию уступить больше, чем [для нее] приемлемо – в России после возвращения войск осталось чувство, подобное тому, какое было у Пруссии после заключения мира в 1815 году, то есть вернувшееся ощущение, что, собственно, дело не закончено и надо сделать еще одну попытку. Если достигать этого войной, нужно было бы рассматривать как цель этой войны следующее: прогнать Россию с болгарских позиций, которые она занимает в данный момент, с позиций, без сомнения, угрожающих Константинополю - между тем, как Россия не показывала и виду намерения занять Константинополь. Но тогда на тех, кто достиг бы этой цели победоносной войной, и легла бы задача и ответственность определять, что делать с этими территориями европейской Турции. Я рассматриваю все эти возможности, в которые я не верю, лишь для того, чтобы показать; насколько незначительна в моих глазах подлинная вероятность европейской войны, чтобы на несколько большем или меньшем расширении вассальной страны опустошительная европейская война между двумя великими соседними дружественными державами была закончена, закончена на холодную голову. Головы охладятся, только если мы соединимися в общей конференции...
(в оригинале: ...Ich glaube also, es liegt auch im Interesse Rußlands, wie es in dem aller Uebrigen liegt, zu einer Abmachung zu kommen und die Sache nicht unabgemacht auf spätere, vielleicht unbequemere Zeiten zu verschieben. Daß Rußland geneigt sein könnte, die Anerkennung der Aenderungen, die es für nothwendig hält, von den übrigen europäischen Mächten durch Krieg zu erzwingen, halte ich für eine Erwägung, die von aller Wahrscheinlichkeit ausgeschlossen ist. Rußland würde sich muthmaßlich, wenn es die Zustimmung nicht jetzt erreichen könnte, mit dem Gedanken »beati possidentes« (glücklich die, die sich im Besitz befinden) begnügen. Es tritt dann die andere Frage ein, ob diejenigen, die unzufrieden sind mit den russischen Abmachungen und in erster Linie wirkliche, eigene materielle Interessen dabei haben, ob die bereit sind, Krieg zu führen, um Rußland zu nöthigen, seine Bedingungen abzuschwächen, einen Theil davon aufzugeben, auf die Gefahr hin, in Rußland bei der Heimkehr der Truppen vielleicht das Gefühl zu hinterlassen, was etwa Preußen gehabt hat nach den Friedensschlüssen von 1815, also eine zurückgetretene Empfindung, daß die Sache eigentlich nicht zu Ende wäre und noch einmal versucht werden müßte, wenn es gelänge, Rußland zu zwingen, davon mehr aufzugeben als erträglich. Wenn dies durch Krieg gelänge, würde man also als Zweck dieses Krieges ansehen müssen: Rußland aus den bulgarischen Stellungen, die es augenblicklich inne hat, aus der Konstantinopel ohne Zweifel bedrohenden Stellung – indessen es hat noch keine Miene gemacht, Konstantinopel zu besetzen – aus dieser Stellung zu vertreiben. Dann aber fällt auch denen, die dieses Ziel durch siegreichen Krieg erreicht haben würden, die Aufgabe und die Verantwortung zu, darüber zu bestimmen, was aus diesen Ländern der europäischen Türkei nunmehr werden soll. Ich stelle alle diese Eventualitäten, an die ich nicht glaube, nur hin, um zu beweisen, wie gering in meinen Augen die berechtigte Wahrscheinlichkeit eines europäischen Krieges ist, daß über eine etwas größere oder geringere Ausdehnung eines tributären Landes ein verheerender europäischer Krieg zwischen zwei großen benachbarten und befreundeten Mächten beschlossen werden sollte, mit kaltem Blute beschlossen werden sollte. Das Blut wird ja kälter sein, wenn wir erst in der Konferenz vereinigt sind...)
Итак, сказал он именно то, что из его слов понял Lowe. Фраза beati possidentes никоим образом не есть совет занять Константинополь; по этому поводу Бисмарк выражает красноречивую уверенность в том, что Россия этого делать не будет (и вот это действительно совет не совет, а внятное и сильное пожелание). Бисмарк просто говорит, что если быстро не решить дело миром - то тогда Россия, не дай бог, МОГЛА БЫ захотеть по принципу beati possidentes просто удерживать за собой все, что уже успела занять, а это было бы чревато европейской войной - значит, нужно скорее созывать мирную конференцию.
Вопрос - каким же это манером грамотные по-басурмански (и не намеренные сознательно лгать) люди: Аксаков, Данилевский, Милютин - могли сочинять и передавать вот эту малограмотную байку о мудром Бисмарке, который словами beati possidentes раз в жизни дал России искренний совет во имя ее же блага, - брать Константинополь - и о слабодушном Александре, который это дело epically проfailил?
Таким и могли. "Генералы немцам Перемышль за десять тысяч рублей продали!"
Много справедливых упреков можно высказать императору Александру за то, что он плохо работал с кадрами и не старался взять нужной линии, чтобы им импонировать. Но если учесть, что свалилось на него работать с _такими_ кадрами - эти упреки меркнут. Есть пределы сил человеческих...